– За что он тебя ненавидит? – спросила она. – Может, ваши семьи враждуют между собой? Или ты совершил что-нибудь такое, за что он поклялся отомстить?
– Я испытывал нежное чувство к его дочери. Много лет назад я даже поцеловал ее – но больше ничего не было. Недавно Дамарис ушла в монастырь.
– Ты любил ее? – едва слышно прошептала Эдива.
– Мне казалось, что любил. Я почти пять лет носил медальон с прядью ее волос. Я не стриг коротко волосы, потому что так ей больше нравилось. – Он встретился взглядом с Эдивой. – Это было всего лишь глупое юношеское увлечение.
Эдива кивнула, сама не зная толком, верит ему или нет. Пять лет...
– И из-за этого... увлечения ее отец затаил на тебя злобу?
– Выходит, что так. Он узнал о том поцелуе и не пожелал выслушивать никаких объяснений. Он бросил меня в подземелье, пообещав сгноить там. Если бы мой отец не обратился тогда к герцогу Вильгельму с просьбой освободить меня, то, возможно, теперь в подземелье лежали бы мои кости.
Значит, Жобер тоже испытал заключение в темном, вонючем подземелье? Наверное, поэтому он спас ее. Поэтому перевел Элнота и Уитана в амбар. Ему было невыносимо думать, что кто-то страдает так же, как страдал он.
– Долго ты оставался в заключении?
– Около месяца, а может быть, дольше. И все это время я думал о Дамарис. О том, как хорошо от нее пахнет. И какая она красивая и нежная. Она помогала мне выжить.
Его слова болью отзывались в сердце Эдивы. Он отрицает, что любил эту Дамарис, но ей было ясно, что любил. А может, все еще любит? Эдива представила себе Дамарис. Нежная и хрупкая, с безупречно белой кожей, не знавшей горячих лучей солнца, и ручками, не знавшими тяжелой работы. Белошвейка, обучавшая Эдиву, рассказывала ей о нормандских придворных дамах и о том, какие они изнеженные и избалованные.
Эдива взглянула на свои руки. Золотистый летний загар уже начал сходить с ее кожи, но на указательном и большом пальцах были мозоли от иглы, которой ей часто приходилось орудовать.
Жобер продолжал ходить из угла в угол.
– Освободившись из подземелья, я поклялся себе, что никогда больше не окажусь во власти другого человека. Я могу погибнуть в бою, но подчиняться не буду никому, кроме лорда Вильгельма. Участвуя в битве при Гастингсе, я бился за свою свободу. За право иметь собственную землю и самому распоряжаться собственной судьбой.
– Вильгельм дал тебе это. Он дал тебе Оксбери.
– Но теперь я боюсь потерять его. – Жобер подошел ближе. – И боюсь потерять тебя. Если он не позволит жениться на тебе, что мне делать? Оставить тебя при себе в качестве наложницы?
«Да, – хотелось ей ответить. – Уж лучше быть твоей любовницей, чем отказаться от тебя».
– Я надеялся, что ты ослепишь их своей красотой, своей изысканной одеждой. Теперь боюсь, что сделаю большую ошибку, если покажу им тебя. Потому что ты приглянешься какому-нибудь другому мужчине и он захочет заполучить тебя... вместе с Оксбери, если король поверит Валуа.
– Я не пойду туда, – заявила она. – Я подожду здесь, пока ты будешь говорить с королем.
– Нет. Я хочу, чтобы ты была со мной.
– Но ты сам сказал...
Он снова подошел к ней и взял в ладони ее лицо.
– Если бы ты уже была беременна, то, я уверен, он разрешил бы мне жениться на тебе. Его приводит в ужас мысль о внебрачных детях, которые будут страдать, как страдал он сам.
– Я не теряю надежду, – шепнула Эдива.
– Придется нам как следует постараться. – Он поцеловал ее в шею.
Его взгляд остановился на ее груди и скользнул вниз. Она почувствовала, как напряглись ее соски. В ней с новой силой вспыхнуло желание. И это после того, как они только что утолили свою страсть!
– Мы не опоздаем? – спросила она.
– Не знаю, – ответил он.
– Быть может, мне все-таки не идти с тобой?
– Ты обязательно понравишься королю, – улыбнулся Жобер.
– Наверное, он развратник, ваш король, – прищурив глаза, сказала Эдива.
– Полно, что ты! Говорят, он самый верный муж и не изменяет своей супруге, даже если не видится с ней по нескольку месяцев. Однако Вильгельм не слепой. И твоя красота может заставить его благосклонно отнестись к нашей просьбе. – Сделав шаг назад, Жобер полюбовался Эдивой. – А теперь надень драгоценности.
Он помог Эдиве надеть гранатовое ожерелье и такой же браслет.
– Еще есть кольцо, – сказал он.
– Достаточно, – рассмеялась Эдива. – Я из без того похожа на майское дерево, украшенное ленточками. Может, ты на себя повесишь что-нибудь?
– Ах ты, дерзкая девчонка! – Жобер хлопнул ее ладонью по заду. Она игриво вильнула бедрами. Он обнял ее и, крепко поцеловав, отпустил. – Ну хватит. Нам действительно пора идти.
Им пришлось долго добираться до Вестминстера. Дождь кончился, когда они подъехали к воротам.
Их пропустили, не задав никаких вопросов. Здесь собралось такое множество рыцарей, что Вестминстер походил на военный лагерь. Эдива почувствовала неловкость. Не было ни одной женщины! Она подумала, что Жобер поступил необдуманно, взяв ее с собой.
– Пойду узнаю, сдержал ли Жерар свое слово и примет ли нас король, – сказал Жобер.
Хеймо и Роальд остались с Эдивой.
Конь заржал и принялся бить копытом о землю. Эдива похолодела от страха. Что, если он сорвется с места? Но конь быстро успокоился, и Эдива предалась размышлениям.
Жобер хочет жениться на ней, судя по всему, она ему небезразлична... Но он любил норманнку, возможно, любит до сих пор... Король Вильгельм, наверное, не позволит ему жениться на саксонке. Он может отобрать у Жобера Оксбери и передать землю другому человеку... и ее может отдать другому мужчине... Но она убьет любого, кто осмелится прикоснуться к ней. Она ни за что не выйдет замуж за другого...
– Боже! Леди Эдива, что с вами? Хеймо с испугом смотрел на нее.
– Вы так побледнели. Что случилось? Вы заболели? Эдива кивнула. Ее мутило, и кружилась голова. Хеймо быстро спешился и помог ей слезть с коня. Она дрожала, беспомощно опираясь на него.
– Сейчас все пройдет.
Эдива сделала глубокий вдох. Надо взять себя в руки. Жобер на нее надеется.
– Когда Жобер вернется, не говорите ему об этом, – попросила она.
Хеймо с сомнением посмотрел на нее, но согласился. Несколько мгновений спустя появился Жобер.
– Король нас примет, – сказал он ей. – Не знаю, что за волшебное слово известно Жерару, но он устроил нам аудиенцию с королем Англии.
Некоторое время спустя они рука об руку вошли в резиденцию короля. Просторный зал был переполнен разодетыми норманнами, которые, расступаясь, перешептывались им вслед. Она уловила слово «саксонка» и насторожилась.
Пройдя несколько шагов, они остановились и стали ждать. Шепот стал громче: «...Ну и ну, взгляни-ка на эти сиськи... Как ты думаешь, у нее местечко между ног тоже золотое?..»
